7 липня 2014

Виктор Зотов: «Хороший архитектор – это тот, кто умеет избавиться от лишнего»

Каждый четверг Platfor.ma проводит встречи с людьми, которых мы уважаем за талант и интеллект. В рамках благотворительного марафона в поддержку нашей краудфандинговой кампании на Big Ideaлучшие люди страны рассказывают о том, как добиться успеха для себя и для Украины. В прошлый четверг лекцию для друзей Platfor.ma прочел основатель архитектурного международного фестиваля «СANactions» Виктор Зотов. Мы приводим самые интересные их мысли Виктора о том, как и зачем расселять представителей власти под Майданом, каким должен быть настоящий архитектор, и на какие правила следует обратить внимание при реставрации зданий.


 

Аристотель когда-то сказал, что «Город – это пространство между людьми». Отлично сказано. Очень синхронное моему пониманию определение. Особенно легко эти чувства осознать на фоне последних событий, на волне этого подъема гражданской активности.

 

В одном итальянском городе двух хороших архитекторов позвали подумать, как вот это спроектировать, и вот это поменять. Они подумали, потом пришли в муниципалитет и сказали, что ничего менять не нужно. Важно не сделать лишнего. 

 

Для меня хороший архитектор – это тот, кто умеет избавиться от лишнего.

 

Про образование

Я недавно был в Канаде, и там изучал местное устройство. У нас большая часть дисциплин в академическом образовании нацелены на так называемое творчество: рисунок, живопись, скульптура, композиция. По сравнению с усредненной западной школой все это преувеличено раз в пять, а то и десять. Мы заточены на эстетскую составляющую, и это страшно мешает. У нас в последнем воркшопе наши архитекторы отбирались по конкурсу, а из-за границы приехали какие-то уважаемые специалисты.  Выдали нам задание в первый день, сказали «идите, рисуйте», наши архитекторы пошли, а эти стали и стоят, никто никуда не идет. Им непонятно задание.  А что это, зачем это, какая идея? И они в течение недели они разрабатывали какие-то структуры, функциональное наполнение, способ реализации, экономику, какие-то прагматические вещи, которые творчеством точно никто не называет. И когда эти 95% появились, в последний день они себе позволяют подумать над дизайном.

 

За полгода на Майдане я увидел больше архитектурных уроков, чем в академической школе. Реальная, профессиональная терка в течение недели на воркшопе сопоставима с годом или даже двумя академического образования. Я бы советовал обратить внимание на то, как на западе это устроено, в частности образовательная практика. Процесс обучения разрывается, например, на бакалавре, или даже раньше, людей «кидают в воду», чтобы они там поплавали, а потом они опять доучиваются. И вот эта связь с реальной жизнью дает лучшее представление об архитектуре.

 

Есть модное слово сейчас public space – публичное пространство. В первую очередь это площадь, а в широком смысле это, с моей точки зрения, любое дружественное человеку публичное пространство, территория, где приятно находиться. И первой характеристикой этого пространства является, конечно же, площадь.

 

Любопытная разница в определениях. В английской интерпретации «Площа є відкритим публічним простором, для громадських зібрань, як громадський центр, придатне для відкритих ринків, концертів, політичних мітингів та інших заходів». В любом случае, в английской интерпретации речь идет о процессе, о каких-то видах активности, о людях, и о том, как они там живут.

 

Идем к нам. «Площа – відкритий, архітектурно організований, обрамлений будівлями і зеленими насадженнями простір». Почувствуйте разницу. Про людей ничего, надо, чтобы красиво было, домики. Я удивляюсь, почему стилевые признаки тут не записаны еще. Потому что архитектор, – это же «а какой стиль у тебя? Ты в каком стиле работаешь?»

  • Фотографія: Kris Kulakovska
  • Фотографія: Kris Kulakovska
  • Фотографія: Kris Kulakovska
  • Фотографія: Kris Kulakovska
  • Фотографія: Kris Kulakovska
  • Фотографія: Kris Kulakovska

Появилась в Москве Манежная площадь, и все нормальные люди поняли, что это зло. Взяли кучу торговли, инфраструктуры всякой, те же автомобили, условий для этого нет. Так вот, когда мы это поняли все, мы уже начали строить свой Майдан. Самое грустное, о чем вы, может быть, не знаете, что по этому сценарию еще есть проект, который никто не отменял: Европейская, Контрактовая, Львовская и т.д. Нам предстоит в это вступить еще неоднократно. Повсюду торговля, а что не торговля, то реклама. 

 

Европейская площадь была настоящей площадью последние пару месяцев. Но это же не благодаря тому, что так хотели градостроители, а вопреки тому, что они хотели.

 

Про старое и новое

В 50-х годах появилась Финская хартия, которая закрепила важнейшие принципы того, как относиться к старому. Я процитирую несколько фраз из этой хартии. «Реставрация – это исключительная мера». У нас же это мейнстрим. Причем это выглядит так: есть хорошее здание, нужно его сломать и «сделать лучше».

 

«Грунтуєься на повазі автентичності матеріалу». То есть нельзя заменять настоящее. Вот заменили Михайловский, например. Неплохое изделие, есть в мире такая практика «відновлення», а мне не нравится. Потому что не настоящее, я не могу пощупать его так же, как кто-то щупал до меня 1000 лет назад. Софию люблю всей душой, а Михайловский – нет, не нужно было там этого делать, как по мне. В Дрездене же восстановили взорванный собор, там все, что разлетелось, по кусочку – в это трудно поверить – уложили на полочки, подписали и вставили на свое место, где оно было. Из того же аутентичного камня. Собор не стали чистить, и видно, где настоящее. Вот это подход, а у нас тебе просто постоянно что-то за что-то выдают.

 

«Будь-яке доповнення має нести на собі печатку нашого часу». Важнейшее, на мой взгляд. Если возникает что-то новое, оно обязательно имеет вот эти вот признаки нового времени. Оно современным языком рассказано. Когда мы разговариваем пенопластовыми карнизами или украшаем обильно, используя исторические реминисценции – это же комплекс. Я не психолог, и Фрейда читал мало, но это точно комплекс, который базируется на том, что у нас сейчас все плохо, а когда-то было хорошо. Те формы и заимствуем.

 

Проектирование – это думать перед тем, как делать.

 

Поэтому думаем, а потом делаем. Девиз Максимилиана Фоксиса: «Меньше эстетики, больше этики». Мне кажется, на сегодня ничего точнее нельзя придумать.

 

Про ложь и фашизм

В январе-феврале возник проект «Українського народовладдя». Суть в следующем: на Майдане люди находятся наверху, а все подземелье, где сейчас идет торговля, заселяется представителями власти. В самый больной «пузырь», например, отправляем Раду. Сколько влезет, столько их туда и напихать. И если народ чем-то недоволен, то мы не закрываем половину Киева, чтобы возмущаться и выяснять отношения с властью, а просто открывает окошко и бросаем туда что-нибудь горяще-бутылочное. Несмотря на то, что проект злой и провокационный, я вполне мог бы серьезно рассказать, как это выживает по всем нормам и разобрать, как это устроить инженерно.

 

Месяц назад на Теличке прошел фестиваль «СANactions», темой которого было «Про справжнє». Почему так называется? Первое, рабочее, название, более мне близкое, было «Не брехня». Иногда я попадаю в супермаркет без жены, и не понимаю, что там съедобное.

 

Брехнею является все, это одна большая проблема, из которой следуют все остальные.

 

Недавно сидел в парикмахерской, полчаса слушал человека, который через каждую минуту повторял «я научу вас личному обогащению». Вроде и привычная фраза, а меня коробит. Ну как так? Приезжаю я, например, в Европу, в Скандинавию, президент на «велике» едет, а самая низкая оплата от самой высокой отличается в пять раз, и там вдруг сказать: «Я сейчас научу вас личному обогащению».

 

В современных СМИ, когда хочется кого-то поругать, крайним определением будет «фашизм», особенно на политической арене. Это, как мы понимаем, скорее всего, означает гитлеровский нацизм. Но один английский профессор назвал Гитлера мальчиком воскресной школы по сравнению со Сталиным. Я думаю, он во многом прав, потому что Гитлер, по крайней мере, своих не убивал. Это тоже про брехню. Путин этот сталинизм продвигает, активно заходит в нашу страну, трогает нас, да и своих тоже, что вообще по-зверски. Есть несколько важнейших слов, которые определяют наше состояние сегодня. И ключевым будет страх. Единственное, что осталось у российской пропаганды, чтобы эту империю удержать – это героизация войны ради новых убийств. Все это базируется на патернализме, на примитивном преобладании вертикальных социальных связей над горизонтальными.

 

Хуже всего то, что желание быть богатым или казаться богатым часто вытесняет реальное состояние. Люди покупают автомобиль, а заправить нечем, и нужно толкать его до заправки, потому что последние деньги потратил. 

 

Люди хотят быть тем, кем они не являются на самом деле.

 

Не подумайте, что это спекуляция, это совершенно искренне. На данный момент мои главные архитектурные лозунги – это «Слава Україні!», «Слава нації» и «Україна понад усе».