«Слабошпицкий – это шанс на адекватное кино о Чернобыле»: как автор «Племени» снимает в зоне
Недавно началась работа над фильмом «Люксембург» Мирослава Слабошпицкого о Чернобыле. За свою последнюю картину «Племя» о жизни глухонемых подростков режиссер получил на Каннском кинофестивале 2014 года три награды «Недели критики» из четырех возможных. Благодаря этому «Люксембург» уже стал восьмым в списке самых ожидаемых фильмов иностранных режиссеров. О съемках на месте страшной катастрофы Platfor.ma поговорила с консультантом фильма, экскурсоводом и инсайдером в зоне отчуждения Александром Сиротой.
– Как началось ваше сотрудничество с Мирославом Слабошпицким?
– Когда я увидел информацию о том, что он собирается приступить к работе над фильмом «Люксембург», то нашел Мирослава в Facebook, мы пообщались. Это было уже довольно давно – больше полугода назад – но, насколько я помню, он очень положительно отреагировал. Мирослав знал, чем я занимаюсь, и у нас не возникло сложностей в коммуникации.
– Почему вас заинтересовала эта новость и что вы предложили Мирославу?
– Я видел его работу «Ядерные отходы» (короткометражный фильм, снятый режиссером в зоне отчуждения в 2012 году. – Platfor.ma) и фильм «Племя», который меня глубоко поразил. То, что Мирослав снимает в зоне отчуждения, – это шанс наконец-то получить адекватное художественное кино о Чернобыле. Этого нам крайне не хватает.
– В чем заключается ваше участие в работе над фильмом?
– Я сопровождаю группу в зоне отчуждения, собираю необходимую информацию, консультирую. Помогал организовать кастинг в Чернобыле, на котором мы искали сотрудников зоны отчуждения и интересные типажи среди них. По результатам – я не знаю, нашел ли он кого-нибудь, кто ему подходит. Это будет понятно, когда начнутся сьемки.
– Какими были критерии?
– Единственный критерий заключался в том, что это должны были быть сотрудники зоны. Именно поэтому кастинг проводили не в Киеве, а в Чернобыле. Прийти на него могли только люди, имеющие доступ на этот закрытый режимный объект. Но к нашему удивлению, кроме персонала зоны к Мирославу постоянно приходили и люди посторонние, которые не были работниками зоны. Специально для этого они проходили довольно сложную процедуру по оформлению документов. Я лично знаю нескольких ребят, которые специально приехали в зону, потому что были впечатлены и шокированы фильмом «Племя», а тематика Чернобыля им небезразлична. Они предложили свою помощь, в той или иной форме, для проекта Мирослава. Были и яркие типажи. Мне очень запомнился пожарный, который в обычной жизни за пределами Чернобыля является байкером – носит косуху и ирокез.
– Как вы дальше будете сотрудничать с Мирославом?
– Я уже являюсь консультантом этого проекта. Также я сопровождаю группу в зоне отчуждения. Так как сейчас идет лишь подготовительный период, я не готов делиться подробностями процесса. Но есть технические сложности. Основная в том, что Чернобыльская зона – это все-таки закрытая режимная территория и центр радиационной катастрофы, То есть любой шаг, каждое движение и каждое действие на этой территории нужно согласовывать с инстанциями, которые несут ответственность за объект. Естественно, это усложняет работу.
– Чем, на ваш взгляд, обусловлена работа над фильмом про Чернобыль именно сейчас?
– Без привязки к фильму Мирослава – тут нет ничего удивительного. Скоро тридцатая годовщина Чернобыля. Пиковые точки интереса к теме, к сожалению, возникают исключительно в такие круглые даты. Последний пик активности был на двадцатипятилетие. Сейчас это еще более весомая дата, поэтому уверен, что весной в Чернобыле будет не протолкнуться от съёмочных групп, прессы, фотографов и посетителей.
Я хотел бы верить в то, что интерес возникает в связи с какими-то объективными моментами жизни – что-то меняется в лучшую сторону.
Но из собственного опыта могу сказать, что это в связи с годовщиной. Как только мы «отгуляем» тридцатилетие, шума по теме поубавится как минимум на ближайшие 5 лет.
– Какие актуальные проблемы вы видите сегодня и могут ли кинематограф и внимание помочь их решить?
– Я не знаю, можно ли эти проблемы решить. Уже более десяти лет наша задача в проекте Припять.ком– это информировать людей о том, что было, есть и будет на территории Чернобыльской зоны отчуждения. Мы просто делаем эту работу, независимо от результата, который получится. Бывает, что мы работаем с откровенно бредовыми проектами – правда, это выясняется позже. Однажды Discovery снимали передачу в зоне, но в итоге сделали сюжет о привидениях. Мы работаем исходя из того, что мы должны это делать и надеемся, что конечный результат будет полезен людям. К теме нужно постоянное внимание, потому что это история. Она показывает, что если забывать ее уроки, то она повторяется. Фукусима тому подтверждение. Припять – это место, о котором должны знать во всем мире. В идеале люди должны сами его увидеть. Я помню множество случаев, когда люди, посетившие мой город, через несколько дней выходили на связь и говорили, что поездка изменила их жизнь. И они будут делать все, чтобы после них не оставались мертвые города.
И мне хочется им верить. Потому что, оказавшись в Припяти, невозможно не пропустить через себя атмосферу этого места, не проникнуться чувством сопричастности. Мертвый город способствует тому, чтобы человек по-другому посмотрел на мир. Но лично я туда езжу не для того, чтобы решать какие-то проблемы, я просто возвращаюсь домой.
– Почему бы вы советовали посмотреть фильм «Люксембург» Мирослава Слабошпицкого?
– Я пока еще не советую. На Мирославе сейчас очень большая ответственность. К фильму завышенные ожидания, но совсем необязательно, что получится такой же шедевр, как «Племя». Это, конечно, было бы здорово, но пока он не будет снят, мы этого не узнаем. А общество эти ожидания завышает в надежде получить «Племя» о Чернобыле. Я вижу, как его это давит. И я бы не хотел сейчас со своей стороны оказывать на него давление, рассказывая, как я уже рекомендую этот проект. Я очень жду фильма и надеюсь, что получится хорошо. Со своей стороны я приложу к этому максимальные усилия.
