17 серпня 2017

Зрозуметь суржик: почему особые местные говоры – это не страшно, а интересно

Украинка Яся Качан выросла в Чернигове и с самого детства сталкивалась с особым местным говором. Такой суржик она не любила до тех пор, пока однажды за границей вдруг не поняла, что диалекты – это важная часть культуры. Для Platfor.ma она написала о том, почему люди говорят так по-разному – и это не страшно.

 

 

«Гавóрім па-чернігавскі, але пишемо мовою літературною». Этот заголовок я увидела в одной черниговской газете. Автор текста Владимир Смоленцев родился и вырос в Чернигове. В материале он рассказывал, что особый местный говор существовал у нас всегда. По его словам, в 50-е в каждом районе Чернигова был свой суржик, а в доказательство он даже привел словарь черниговского говора середины ХХ века.

 

На этот текст его вдохновили комментарии к новости о том, что каждый четвертый черниговчанин сейчас говорит на украинском. А вот комментарии к той первой заметке:

 

 

«...в Чернигове всю жизнь разговаривали на русском. На украинском бозарили только селюки. Ну а теперь каждый четвёртый у нас селюк понаехали блин».

«какая мова.!? нет в чернигове чистой мовы быдло из хуторов кишит неправильной речью».

 

Я помню, как в детстве к нам часто заходила соседка по лестничной площадке тётя Люба. Ее речь всегда ломала мне мозг: «Дастала пéвня с маразилки, атварила борщу, палéла квéты – и да вас». Я не могла понять, почему она так разговаривает. «Есть же русский язык, есть украинский, что не так с тётей Любой?» Потом я поняла, что в Черниговской области просто есть свой бич – суржик, который появился в силу географического расположения (область находится на границе с Беларусью и Россией). «Искалечили язык, такая личная боль Черниговской области», – сделала я умозаключение в юношеском возрасте и жила с ним долгие годы.

 

Переломный момент наступил только в 27 лет. Я жила в Эстонии, получала второе высшее образование. Моей лучшей подругой была финка Лаура, лингвист, которая по крупицам выискивала какие-то вымершие эстонские диалекты и писала по ним дипломную работу. Эстонцы и финны действительно культивируют свои диалекты, берегут их, лелеют, изучают и гордятся. Угадать происхождение незнакомого человека по его речи – особый кайф для эстонца или финна.

Фотографія: depositphotos.com

 

В первый месяц учебы эстонцы возили нас в южный регион, только чтобы показать особый выруский диалект эстонского, хотя мы, честно говоря, ничего и не поняли. В общем, эстонцы и Лаура так много говорили о диалектах, что я наконец-то и сама осознала их ценность. Именно через диалекты, как через замочную скважину, можно увидеть что-то историческое и аутентичное именно для этого региона и этой группы людей. Это некая машина времени в прошлое, если хотите, или канат, соединяющий нас с предыдущими поколениями.

 

Диалекты диалектами, но в Чернигове же суржик! Именно на него я и пожаловалась Лауре.

 

– В моей родной местности язык просто ужасен, – распиналась я. – Люди комбинируют русский, белорусский и украинский абсолютно случайным образом – мы называем это суржиком.

 

– А почему ты не ценишь этот ваш родной диалект? – только и спросила Лаура.

 

Диалект! Это слово прозвучало, как гром среди ясного неба. Первый раз в жизни я посмотрела на черниговский суржик как на диалект. Впервые я поняла, что то, чем так гордятся финны и эстонцы, в принципе, есть и у нас, украинцев. Только мы абсолютно сместили фокус. Мы стыдимся языка своих сограждан и называем людей, которые говорят на местных диалектах, «понаехавшим быдлом».

 

А ведь что такое литературный украинский язык? Это полтавский диалект, на котором писал Котляревский. Потом литературный украинский своим черкасским говором отшлифовал Шевченко. Кто знает, если бы талантливые уроженцы Черниговщины – Коцюбинский, Глибов, Сосюра, Тычина – родились чуть раньше Котляревского и Шевченко, может мы бы все сегодня «палевали квéты»?

Фотографія: depositphotos.com

 

Особенно меня поражает, когда утверждают, что суржик «є небезпечним і шкідливим, бо паразитує на мові […], яку плекали І. Франко, Леся Українка, М. Коцюбинський». Хотите увидеть, как в реальной жизни изъяснялась Леся Украинка? Почитайте её письма. Вот, например, послание ее другу:

 

«Шановний Друже!

Не смійтесь, шчо починайу листа на папері такого формату, наче манускріпт учений збіраюсь писати, че того, шчо йа тут на селі... [неразборчиво] ...і видирайу картки з того зшитка, де свойі переклади».

 

Согласитесь, из-за этого отрывка Леся Украинка не стала менее значимой личностью только потому, что ее язык был не похож на признанным каноническим украинский.

 

Конечно, литературный язык нужен, литературный язык важен, литературный язык – основа нации. Я просто хочу, чтобы мы не смотрели свысока на других людей, которые говорят на диалекте или с его примесями, и не стыдились наших родителей, бабушек и дедушек, говорящих на суржике. У нас ведь и так с языками все непросто. Многие считают себя украинцами, родным языком – украинский, Россию – страной-агрессором, а говорят при этом по-русски.

 

С 27 лет я не боюсь шокать, скучать за кем-то, есть буряк и кыяхи. Говорить так меня научили на Черниговщине, откуда я родом. И наконец-то я понимаю: это важная часть меня, которая напоминает мне, откуда я и кто я есть.