Гора с плеч: как Platfor.ma побывала на высочайшей вершине Европы

Главный редактор Platfor.ma Юрий Марченко две недели манкировал своими обязанностями, потому что покорял Эльбрус. Теперь он написал о том, как кавказская глубинка наполнена напоминаниями об Украине и том, почему восхождение на высочайшую вершину Европы – это самое сложное, что он делал в жизни.

Идешь по России, а на каждом шагу желто-голубые цвета. На камнях, на валяющихся досках, на импровизированном из какой-то металлической рухляди мостике через горную речку. Это не фантазия кровожадного бандеровца, а реальность в Приэльбрусье: почему-то именно этими цветами там указали маршрут ежегодного марафона. Синяя – в одну сторону, желтая – в другую. В сумме получается украинский флаг. Правда, несколько снижал мой восторг от встречи с родными сердцу цветами тот факт, что этот желто-голубой маршрут, на который мы с товарищами потратили едва ли не неделю, марафонцы пробегают за день.

Уже несколько дней я в Киеве. Кажется, что родной город по-прежнему холмистый и неровный, но неровности эти после Кавказа как-то сгладились и стали легкими для передвижения. Изменилось и еще кое-что – теперь, когда я хожу по Киеву и встречаю знакомых, каждый неизменно спрашивает у меня одно и то же.

– Ну, как там было на Эльбрусе?

– Сложно, – так же неизменно отвечаю я. – Восхождение – это самое трудное, что я делал в жизни.

И это чистая правда.

Поход на Эльбрус для меня был абсолютной авантюрой. Посиделки в киевском баре, неосторожно оброненное «Ну, как-нибудь при случае я бы попробовал взойти» – и вот уже девушка, с которой я только что познакомился, сообщает, что этим летом их группа как раз идет на Эльбрус, что я записан и что с меня деньги. Позже на некоторых особенно беспощадных перевалах я припоминал ей эту ее инициативность: «Ну что, Юра, с тебя кучу денег, вот тебе взамен рюкзак на 20 кг, вот гора в пять с половиной километров – давай, дуй вверх. Это твой отпуск». Конечно, это все ерничество. Множество раз, спотыкаясь огромными пластиковыми ботинками о какой-нибудь зловредный сугроб на высоте 4000 метров я пытался словить себя на ощущении: что я вообще тут делаю, почему не пляж, почему не сандалии? И не получалось.

При этом я совершенно не представлял, чего ждать и к чему готовиться. Потому фактически и не готовился. Так, бегал по утрам в парке, да носился по ближайшему к себе Эльбрусу – собственной десятиэтажке – вверх-вниз, распугивая снимающих квартиры иностранцев. Впрочем, определенные плоды это, видимо, дало: акклиматизационные разгуливания по окрестностям самой горы и даже перевалы я преодолевал с легкостью. Непростым оказался разве что 18-часовой переход, после которого мы едва ли не чудом оказались в застывшем во времени пансионате. Зато после нескольких дней питания сублимированным месивом настоящий человеческий омлет – из яиц! – оказался самой вкусной едой за всю мою жизнь.

Однажды мы забрели в кошару – хижину пастуха. Полторы тысячи овец и баранов укоризненно смотрели на нас, пока мы уплетали шашлык из их собрата. Позже мне рассказали, что хозяин кошары Хамзат – в прошлом выдающийся конокрад: «Однажды он украл 400 голов у президента Кабардино-Балкарии и спрятал в ущелье, которое ниоткуда не видно. Только с вертолета нашли, словили его и всерьез надавали по шее. Теперь он пастух».

Вся моя гордость за величие и выносливость украинского организма улетучилась с началом восхождения на сам Эльбрус. 5642 метра. Последние 700 из них вытряхнули из меня весь дух. Буквально – дышать там особенно нечем, плюс давление, плюс усталость, плюс сонливость из-за выхода в два ночи (чтобы уже в первой половине дня быть на вершине и унести оттуда ноги до наступления традиционной послеобеденной непогоды).

От скал Пастухова по Косой полке. Кажется, где-то здесь, под нами, ущелье, которое местные творчески называют Трупосборник. Каждый год на Эльбрусе гибнет больше десятка человек. После Косой полки – седловина между двумя вершинами горы. Мы за европейские ценности, поэтому наш путь – на Западную, ту, что повыше. Становится совсем тяжело.

Я делаю шаг, другой – и валюсь на ледоруб, чтобы отдышаться и набраться сил на новый шаг. Появляется ощущение, что не дойду. Но, если уж сделал этот шаг, то почему бы не ступить еще вот сюда, там, кажется, поудобнее уступ. Постепенно, шажок за шажком, дохожу до места, где нужно пристегиваться самостраховкой к так называемым «перилам» – веревке, натянутой вдоль крутого склона. В полуобморочном состоянии убеждаю себя, что надо пристегнуться и все же пройти этот участок, а там уж всерьез поразмыслить о том, чтобы навеки завязать со всем этим горным туризмом. Внезапно замечаю, что каким-то чудом, не приходя в сознание, уже пристегнулся, и даже прошел часть тропки. Иду дальше.

Так, с уговорами, лестью и обманом себя самого, добредаю и до вершины. 11:30 утра. Крохотное плато, на кучку булыжников повязаны ленточки и лежат какие-то подаяния Эльбрусу. Вокруг – облака и горы, горы, горы. Но – удивительно – горы эти – ниже, чем ты. Потому что ты стоишь на высочайшей вершине Европы. И абсолютно все вокруг тебя – ниже. Пять минут, во время которых украинец мог официально смотреть на Европу свысока. Непередаваемые ощущения.

Желто-голубых полосок здесь уже, конечно, нет. Их просто негде ставить на вечном леднике, да и марафонцу тут особенно негде заблудиться. Я принес желто-голубые цвета с собой, но так обессилен, что совершенно забываю достать украинский флаг и хотя бы сфотографироваться с ним.

Обратный путь не менее утомителен и занимает пять часов. Часть его мы идем с организатором поездки, которому на подъеме так поплохело, что его туда буквально затаскивали проводники. Он устало размышляет вслух по мотивам песни Высоцкого: «Вот не знаю, и только немного завидую ли я тем, другим, у которых вершины еще впереди?»

Мы с улыбкой переглядываемся – в тот момент, уставшие, голодные, замерзшие – конечно же нет, не завидуем. А сейчас – непонятно. Ну не ради одной ведь поездки я покупал ту отличную штормовку?

Что вы говорите? Килиманджаро. Может быть. Нужно ведь, чтобы желто-голубые цвета появились и там.