19 грудня 2014

Алексей Тарасов: «Есть компании, которые хотят купить Esquire Ukraine»

Недавно стало известно, что медиагруппа Sanoma Ukraine прекращает выпуск журнала Esquire Ukraine и ряда других украинских изданий. После лекции от Центра литературного образования главный редактор Esquire Алексей Тарасов ответил на несколько вопросов, и рассказал, почему же издание закрывается и будет ли продолжение, по какому принципу Дмитрия Яроша выбрали на обложку номера, и из-за чего пресс-агент Сильвестра Сталлоне наложила эмбарго на продажу фотографий актера.

 

Фотографія: facebook.com/olexiy.tarasov

– Расскажите историю закрытия Esquire.

 

– Компания Sanoma, которая выпускала в Украине журналы Esquire, National Geographic, Men's Health, Cosmopolitan, Harper's Bazaar, «Домашний очаг», а ко всему этому еще и делала сайты и производила корпоративные издания, в 2011 году купила телевизионный бизнес в Бельгии и Голландии и «попала» на 1,5 млрд евро. С этого момента они решили переформатироваться, уйти с медиарынка и заняться образованием. Приблизительно с 2012 года в Sanoma произошла реструктуризация, и они начали продавать все свои активы. Украинский бизнес начали продавать где-то с середины 2012 года, и сначала было достаточное количество претендентов-инвесторов.  Дело еще в том, что Esquire, Cosmopolitan, Harper's Bazaar, «Домашний очаг» – это совместный бизнес с американской компанией Hearst. Hearst был готов рассматривать только международных партнеров. В какой-то момент они даже сами хотели выкупить этот бизнес в Украине, но затем случилась война. Разумеется, весь прошлый год никто из медиа денег не зарабатывал, все тратили больше, чем получали. Несмотря на то, что, по европейским масштабам, мы стоим копейки, Sanoma не видит целесообразности продолжать здесь свой бизнес, они его закрыли.

 

Журналы Cosmopolitan и Harper's Bazaar выкупила российская компания Hearst Shkulev. В России они взяли Cosmopolitan, Harper's Bazaar и Esquire, а здесь их интересовал только Cosmo, и буквально в последние два дня они решили, что берут и Harper's Bazaar тоже. Мы очень не хотели к русским – более того, я был бы первым, кто дал бы наводку Lifenews, что, мол, «смотрите, вот парень из России купил журнал, у которого на обложке Дмитрий Ярош». Я думаю, что уже через полгода Hearst Shkulev ушли бы из этого бизнеса и закрылись в принципе.

 

Есть компании, которые хотят купить конкретно Esquire, но это длительный процесс. С нами никто не связывался. И никто не гарантирует, что там будет та же самая редакция. И даже то, что там вообще будет редакция. Как правило, берут двух людей, они занимаются подготовкой контента из международных изданий. В итоге это может быть совсем другой журнал.

 

– Вопрос касается обложки Esquire. Как принималось решение, украинский это герой, или нет? И как оценили зарубежные коллеги идею с Ярошем?

 

– Попасть на обложку Esquire – это важное событие, и у нас всегда были проблемы с украинскими героями. В итоге мы сделали три украинские обложки. Это много, потому что в российском Esquire за восемь лет своих обложек вышло тоже три, и на одной из них – крестьянин Василий. У нас был младший Кличко перед боем с Поветкиным, у нас был Вакарчук перед тем, как они выступили «золотым» составом «Океана Эльзы» на Майдане, и у нас был Ярош. Обложки мы выбирали таким образом, что туда попадали «thinking men icons», вроде как иконы для думающего человека. Мы, в принципе, особо не привязывались к информационным поводам, нам не было важно, выходит ли у этого актера сейчас фильм, хотя если фильма нет, очень сложно утвердить с его агентом фотографию на обложку. Но мы старались, чтобы это были запоминающиеся фотографии.

 

 

Через полтора года работы мы перестали что-то утверждать с американцами, они нам доверяли. Сначала мы отправляли им флэтплан, лайнап номера, а они в ответ предлагали разве что небольшие правки по дизайну. Насчет Яроша – мы долго думали, кто может быть человеком года. Я изначально его предлагал, многим в редакции это не нравилось, но сейчас все довольны. Последний месяц мы купались в лучах славы. А с другой стороны, понимали, что, черт возьми, на этом мы заканчиваем свой творческий путь.

 

И еще насчет доверия. Я был единственным редактором из всего издательского дома, которого попросили показать материалы самого последнего номера. Вероятно, думали, что я обмажусь говном, сфотографируюсь голый, и это выйдет на шести разворотах.

 

– Есть ли что-то, что вы читаете daily basis?

 

– Twitter. Но вообще я страшно люблю все, что связано с журналом New York. Он как журнал Time Out, только клево сделан. У него очень сильные блоги, которые выросли в отдельных интернет-монстров. Есть куча других изданий, вроде The Atlantic, Foreign Policy, я подписан на них в Twitter.

 

Сейчас вообще все изменилось. Вы листаете свою ленту в Facebook – и все получаете. И информация будет настолько качественной, насколько качественно вы сможете ее отсортировать. Facebook заменил новостные ленты. Оттуда я черпаю большинство ссылок, по которым перехожу. Вообще, мне жутко не нравится, что я не могу отсортировать посты просто по мере поступления новостей, все равно есть алгоритм, который выводит мне более популярные сообщения. Вот если запись начали лайкать в ближайшие 10 минут, значит, она у меня появится. А через три дня у меня всплывет какой-то пост, который важен и интересен, но до меня он не дошел, потому что его недостаточно лайкали.

 

Сейчас мы находимся в каком-то сладостном состоянии, когда, с одной стороны, бесконечно отпеваем журнал Esquire – девять дней, сорок дней, а с другой, получаем какие-то предложения – хорошие, плохие, странные. Плюс приближаются проклятые новогодние праздники. Плюс у нас есть идея для определенного проекта, мы общаемся с потенциальными инвесторами, но это все настолько далеко от осуществления, что не о чем говорить пока.

 

– У вас есть рубрика, в которой журналист подслушивал «разговор в Верховной раде». Реальный ли это разговор, и кто этот журналист?

 

– Это реальный разговор. Когда мы запустились, я сначала думал, что хорошо бы для рубрики «Политика» разговаривать с таксистами, они же реально самые умные на свете. Но возник вопрос, сможем ли мы каждый номер находить такого таксиста. В итоге я придумал, что хорошо бы подслушивать депутатов в Верховной раде. Это не такая уж проблема, потому что в парламенте работает миллион корреспондентов, и все, кому мы это предлагали, были в восторге от этой идеи. У нас поменялось, по-моему, три человека. Последняя девушка реально, по-настоящему все подслушивала. Мы в каких-то моментах специально оставляли только первую букву фамилии, типа, не «Кличко», а «К», чтобы на нас не подали в суд.

 

Я в какой-то момент страшно устал от этой рубрики. Еще в первый год, когда депутаты в августе ушли в отпуск, нам было некого подслушивать, и мы выпустили один номер без этой рубрики. Я подумал: «Закрываем ее к чертям собачьим». Мне казалось, что это уже какие-то анекдотики. А дальше начался кошмар – нам пришел вал писем с угрозами: «Верните мою любимую рубрику, скоты!» В итоге мы поставили ее на последнюю полосу, чтобы лучше продавать третью обложку. Это никак не помогло продавать третью обложку, но мы это сделали.

 

– Расскажите какую-то эпическую историю из жизни Esquire.

 

– Если коротко, то самое мучительное – это общение с пресс-агентами звезд. Это худшие люди на свете. Если вы хотите купить хорошую фотографию у дорогого фотографа, вы обязательно должны ее с агентом утвердить.  Как-то мы захотели поставить на обложку Сильвестра Сталлоне. Мы написали его агенту, попросили с ним интервью, нам сказали «нет», причем сформулировали это так: «Вы к нам уже обращались, и мы вам отказали». Ну ладно, хорошо. Хотя мы к ним никогда не обращались.

 

Прошло где-то месяцев семь, мы нашли клевую фотографию, нашли в хорошей британской газете интервью, договорились о цене, осталось только утвердить обложку с агентом Сталлоне. Как правило, просят еще показать текст, который будет внутри. Фотография была сделана для журнала Time. Очень красивая, Сталлоне выглядел как бог. И тут у женщины-агента сорвало крышу, она начала писать: «Как вы посмели выбрать такую отвратительную фотографию, я разочарована вашим выбором, а интервью, скорее всего, сфабриковано, как это часто делают в британской прессе».

 

Дальше мы сделали неправильную штуку – мы обратились в одно агентство, которое утверждало, что у них хорошие отношения с офисом Сталлоне. Видимо, их запрос опять попал к той женщине, она наложила эмбарго на продажу фотографий Сталлоне на обложку на всю постсоветскую территорию, включая Прибалтику и Россию. Она звонила в американский офис Esquire с проклятьями. Люди из американского офиса сказали мне: «Ты должен убрать этот фичер, его не будет в номере». На кону стояли не только отношения с украинским Esquire, у нас явно  уже были плохие, но и отношения со всеми остальными Esquire, включая центральный офис. Оказалось, что эта женщина – вице-президент огромной пиар-фирмы, у нее миллион важных клиентов-звезд, поэтому материал про Сталлоне нужно было убрать. А у меня день до сдачи. Я, конечно, сказал «да-да-да», но фичер мы все равно поставили. Мы объективно понимали, что этой женщине никогда не попадет в руки Esquire Ukraine.