7 квітня 2014

Адам Михник: в Европе сейчас впервые понимают, как важна Украина

Автор: Visegrad / Insight Автор: Visegrad / Insight

 

В Киево-Могилянской академии выступил знаменитый польский общественно-политический деятель, диссидент и главный редактор «Gazeta wyborcza» Адам Михник. Человек, которого Financial Times признала одним из двадцати влиятельнейших журналистов мира, рассказал об опасности политики Путина, предупредил о подводных камнях люстрации и похвалился тем, что стал первым человеком, положительно отозвавшемся об украинцах на страницах The New York Times.


Украина сейчас самая важная страна и для России, и для Европы. Никто не знает, что будет с вашей страной, но именно от судьбы Украины сегодня зависит судьба Европы. В Польше это уже поняли, теперь должны осознать и в Европе: политика Путина зашла слишком далеко. Это уже не политический конфликт, это разрушение европейского и мирового порядка. Если Запад не скажет Путину: «Хватит!», то это будет поражение всех ценностей европейской демократии. Владимир Путин проводит свою политику по философии Адольфа Гитлера. Политические технологии Гитлера 38-го года – это модель того, что Путин сделал с Крымом.

 

Хочу подчеркнуть, что я не русофоб. Наоборот! Я множество раз говорил, что я настоящий антисоветский русофил. Но то, что Путин делает сегодня – это уничтожение России, это просто антирусская политика. Он такой же разрушитель для России, каким Милошевич был сначала для Югославии, а затем и для Сербии. Путин – это очень большая угроза для всех наших стран. Это просто-напросто тоталитарный и этнический шовинизм, это политика против плюрализма и против демократии. Мне кажется, что этнический шовинизм – это самая последняя стадия коммунизма. Получается такой своеобразный перефраз заглавия книги Ленина о том, что империализм – это последняя стадия капитализма.

 

Сегодня мысль о том, что нужно менять границы, разделять территории – это стопроцентный анахронизм. Сейчас нужно наоборот открывать границы. На границе Польши и Литвы сейчас просто нет никакой границы, и я мечтаю о том, чтобы так же было и между Украиной и Польшей.

 

 

Когда я смотрю на наши страны, то думаю, что все эти разделы на правых и левых – это уже похоже на маскарад. На сегодня самый главный раздел – это общество открытое и общество закрытое. И тогда не так уж важно, красный у тебя флаг, желтый или зеленый.

 

Возьмем Венгрию и Россию. Путин говорил, что самая большая катастрофа XX века – это распад СССР. Не Гитлер, не Холокост, а распад Союза. При этом премьер-министр Венгрии говорит, что конец СССР был для него самым счастливым моментом.

 

В России демократия существует лишь в форме «потемкинских деревень» – есть определенные институты, но фактически они не работают. В Украине за несколько месяцев до выборов никто не знает, кто на них выиграет – это, конечно, еще не демократия, но уже не коммунизм. А есть страна, где уже за год все понятно – я имею в виду, конечно, Узбекистан.

 

Когда-то мы думали, что если будут свободные выборы, то и все остальное будет в порядке. Нет. Я абсолютно уверен, что Польша добилась исторического успеха и нам повезло. Я был участником протестного движения в Польше на протяжении 25 лет, но и я боялся, что после краха коммунизма у нас настанет стопроцентный бардак, начнутся беспорядки и антироссийские погромы. Ничего такого не случилось, и мы живем в нормальной европейской стране. Но первые дни были страшными. Я помню митинги в Варшаве, на которых призывали уничтожить Бальцеровича (вице-премьер Польши в 89-91 годах, проводивший экономические реформы.– Platfor.ma). Слава Богу, не уничтожили и теперь у нас нормальная экономика, мы развиваемся. Думаю, так будет и в Украине, только нужно потерпеть два-три года.

 

Мне очень понравилось, как ваш премьер Арсений Яценюк сказал, что его кабинет – это правительство самоубийц, но все равно надо действовать. То же самое было с Польшей. Нам говорили, что предатели, воры и карьеристы, но в итоге мы добились того, что последние 25 лет считаются самыми позитивными за четыре столетия истории Польши.

 

Я думаю, что решение вашего парламента о русском языке было ошибкой. И я был счастлив, когда Турчинов наложил на него вето. Это был сигнал для европейцев, что в Киеве у власти настоящие демократы, которые понимают, что такое современная Европа.

 

В XX веке мы так и не стали идеальным обществом без конфликтов. Идеальное общество вообще невозможно – полное равенство бывает только в ГУЛАГе. Не будет рая, потому что мы не ангелы, мы люди. Но нам надо защищать права человека для всех нас – грешных людей. И я думаю, что то, что случилось в Киеве – это великий момент смысла для европейских ценностей. Я просто не верил своим глазам, когда видел по телевидению, как сотни тысяч людей стояли на Майдане без какой-либо защиты, чтобы бороться за свои идеалы. Это великий урок для всех нас.

 

 

 

Благодаря своему отцу и друзьям всю жизнь я был украинофилом. Еще 40 лет назад я написал, что украинцы – самая несчастная нация в Европе. Эту статью перепечатали в The New York Times, и мне потом говорили, что я стал первым человеком, который хорошо написал об украинцах в The New York Times.

 

В Польше я критиковал идею люстрации. Для нас люстрация могла стать катастрофой, потому что невозможно исключить из жизни людей, которые были членами Компартии. В Польше основой для люстрации стали архивы КГБ. Но нельзя думать, что архивы – это Библия, что там все правда, ведь все коммунистические институты врали. Нам была нужна Польша для всех. Общая страна для всех, кто хотел работать на благо свободной демократической Польши. С люстрацией нужно быть очень осторожным. Это простой путь к охоте на ведьм.

 

Возможно, именно сейчас в Европе впервые понимают, как важна Украина. До сих пор в Мадриде, Риме думали, что Украина – это такая маленькая Россия. И в России даже демократы не до конца понимают, что такое Украина. Так они говорили и про Польшу, когда смотрели на орла на нашем гербе и говорили: «Курица не птица, Польша не заграница». Теперь же они говорят, что Украина не заграница.

 

Если бы Польша была от Латвии до Владивостока, и на всей этой территории говорили по-польски, а потом все это пропало, то мы бы тоже не были особенно счастливы. Я могу это понять. Но все равно нужно осознать: курица не птица, а вот Украина для России – уже заграница.

 

Власть опасна. Человек может быть прекрасным революционером, диссидентом и демократом, а потом легко сойти с ума. Нужно следить за руками политиков и выбирать не эмоциями, а умом.

 

 

 

Мы, журналисты, такая раса, что у нас две задачи: защищать свободу и защищать правду. Защищать что-то другое уже должны правительство и парламент, наше дело – свобода и правда. Это мое кредо главного редактора.

 

У Украины сейчас такой шанс, такая возможность, что вся Европа смотрит на вас в поддержкой в надежде, что вы найдете правильный путь. И тогда я буду приезжать в Киев, а на границе не будет границы.