3 квітня 2017

Борис Бурда: «Образование – это мост к знаниям. И по нему плохо ходить строем»

Одессит Борис Бурда – один из лучших знатоков «Что? Где? Когда?» в истории игры и классический эрудит. Platfor.ma поговорила с ним о том, как влияет на человечество развитие технологий, где брать знания и почему во многих нынешних проблемах нет ничего нового.

 

Фотография: odessa-life.od.ua

– Вы классический эрудит – человек, который много помнит. Но существует мнение, что сейчас можно вообще ничего особо не знать, потому что всегда под рукой интернет, в котором есть любая информация…

 

– Это не так. Дело в том, что если решение интересующей вас проблемы уже где-то существует, вам все равно нужно хорошо осознавать саму задачу, чтобы его найти. Интернет ничего не изменил. Раньше все было в книгах, которые находились в библиотеках. Весь вопрос состоял только в том, чтобы найти нужную. Сейчас поиск этих «книг» стал просто быстрее, а сама процедура, по сути, не изменилась: все равно проблему нужно понимать.

 

Меня всегда поражают реминисценции по поводу того, что люди стали иначе воспринимать информацию из-за того, что она теперь написана не на бумаге, а на экране. Сразу представляю себе какого-то древнего шумера, который возмущается тем, что все вокруг начали использовать папирусы, и требует вернуться к старым добрым глиняным табличкам. Люди и сейчас все так же читают буквы.

 

Один из моих приятелей пересказывал слова своего преподавателя: «Вопросы на моих экзаменах всегда одинаковые, а вот ответы каждый год меняются».

 

– Можем попробовать провести аналогию с появлением калькуляторов. Если раньше вычисления приходилось делать вручную, то после их изобретения все значительно упростилось. Нет ли опасности возникновения таких своеобразных костылей для мозга, которые избавят человечество от необходимости думать?

 

 

– Подобные математические упражнения никогда не считались особо творческим занятием. Да, тогда люди лучше считали в уме. Когда Леонард Эйлер скончался, о нем сказали: «Он перестал вычислять и жить». Но теперь-то мы понимаем, что главные достижения этого ученого вовсе не в том, что он много раз хорошо умножал и делил.

 

– Как должно измениться образование, учитывая распространение интернета и доступ к любой информации?

 

– Это уже происходит само собой. Самое главное – заранее понимать, что с теми вопросами, которые можно решить интенсивным поиском, стало проще справляться. Но ведь не в таких вопросах были главные затруднения на пути человечества.  Все равно до чего-то приходится додумываться самим. Мы ведь не стали страшно могущественными и грамотными где-то в XIII веке, когда появился нормальный алгоритм деления, позволявший любому делать то, что до этого считалось просто чудом. Тогда тоже случилось нечто радикальное: удел особо способных стал доступен практически всем. Сейчас тонкости деления знают даже в младших классах школы.

 

– Успокойте меня: развитие технологий к оглупению человечества не приведет?

 

– Оглупение человечества – это настолько простая, привлекательная и интересующая многих задача, что хотелось бы, конечно, чтобы мы боялись чего-то более грозного и неожиданного. Я все же уверен, что мы совершенно не стали хуже из-за того, что добираемся в другой город не пешком, а на самолете. Мы просто стали быстрее во всем.

 

– Есть ли некий способ быть всесторонне развитым сейчас, когда ты только что-то выучил, а оно уже устарело?

 

– Вообще-то так было всегда. На самом деле я не заметил, чтобы изменение знаний человека о мире резко участилось. Смешно опасаться того, что система научных знаний просто выстраивается подробнее. Мы будем с этим жить. Хорошо сказал де Голль: «Мы думаем, что будем решать проблемы, но на самом деле просто приучаемся с ними жить».

 

 

Общий путь познания всегда один и тот же. Как выразился Ньютон, мы стоим на плечах гигантов. Прожитый опыт – это очень важный путь постижения истины и без него не обойтись. Меняется только скорость постижения, но это связано даже не столько с революционностью наших изобретений, сколько с темпами передачи информации. При этом мало какое открытие средневековых математиков изменило эту скорость так, как книгопечатание. Раньше с тем, чтобы раздавать информацию, проблемы были просто колоссальные. Сам факт появления книг не то что умножил эту скорость, а изменил ее на многие порядки. От начала умения считать до XIII века, о котором мы уже говорили, человечество шло несколько тысяч лет. Следующий шаг занял десятилетия. Все дело в том, что информацию научились раздавать и сохранять.

 

Если скорость передачи данных менялась, то вот человеческий мозг особо не трансформировался. Мы не стали думать лучше, мы просто отработали несколько технологий. Фигурально выражаясь, нам все равно нужно перетащить груз из одного места в другое, просто теперь у нас есть автомобили.

 

– А как вы относитесь к различным методикам воспитания из ребенка гения?

 

– Сейчас появляется все больше разных соображений по поводу воспитания детей, чтобы они быстрее и качественней усваивали новое и обобщали более глубоко. И, конечно, чтобы они сохраняли ко всему этому интерес. Думаю, здесь есть определенные достижения. С другой стороны, вот скажите, что революционного произошло за последнее столетие в вопросах образования?

 

– Систематическое включение игровых моментов в учебу?

 

 

– Есть масса ссылок на то, что подобное использовали в античной Греции.

 

– Хорошо, а то, что детям передают не набор фактов, а учат действовать в определенных условиях?

 

– Это уж точно было еще раньше, чем в античности. Сейчас, к счастью, несколько ослабла тяга изобрести один-единственный универсальный способ учить. Хотя это такое неотъемлемое свойство бюрократии. Мне кажется, что чем меньше в образовании канонов и ограничений, тем лучше. Люди разные, поэтому всем подходят разные формы обучения.

 

Борьба систем все еще продолжается. Есть французы, у которых министр образования точно знает, что написано на любой странице любого учебника. Есть англосаксы – у них вариативности в учебе намного больше и школы могут пробовать что-то новое, чаще ошибаться, но и проще, не нарушая правил, выйти на новый уровень. Я считаю, что нужны очень разные методики учебы.

 

Образование – это мост от наших начальных знаний к знаниям большим. Как и по любому мосту, по нему плохо ходить строем.

 

А вообще безумная идея воспитать гениев из всех противоречит самому определению гения как человека, резко отличающегося в лучшую сторону. А превратить ребенка в гения под угрозой наказаний – метод заведомо неработающий.

 

– В теме образования часто вспоминают понятие клипового мышления, которое говорит о том, что людям все сложнее сконцентрироваться на чем-то. Что вы об этом думаете?

 

– Я получил образование в очень традиционные времена. И помню, что эта проблема была у всех детей. Никогда особо не было выбора, за какое время воспринимать информацию, был выбор: а не отложить ли книжку. Я уверен, что в этом плане ничего особо не изменилось. Более того, сейчас в учебе легче, потому что появилась масса технологий, которые помогают подкрепить интерес к образованию, подавать информацию более ярко. Любой хороший преподаватель непременно использует развлекательный элемент, любой плохой всегда его изгоняет. И в целом то, что раньше мог позволить себе только герцог или прелат, теперь доступно каждому.

 

Согласитесь, если мы волнуемся по поводу того, что человечество столкнулось с каким-то новым вызовом, то это означает, что мы что-то узнали – потому и столкнулись. В советское время было понятие торговли с нагрузкой: хочешь банку икры – возьми еще и три банки морской капусты, а то куда нам ее девать. Так и с познанием.

 

 

– Вы человек довольно заметный...

 

– Вся моя заметность абсолютно опереточная.

 

– Вот как раз об опереточности и вопрос. В последние годы в мире появились знаменитости, которые известны только тем, что они знаменитости…

 

– Позвольте, всегда такие были. Например, когда я учился, то в школьной программе было множество писателей, которые попали туда абсолютно незаслуженно, и которых я всеми правдами и неправдами отказывался читать. Кстати, это не составляло труда: у меня были хорошие учителя, которые понимали, что никому не надо так сильно этих людей изучать.

 

– Хорошо, тогда такой вопрос: всегда ли люди так ждали откровений по любому поводу от публичных людей, которые вообще-то не обязаны нести глубокие смыслы, а, скажем, просто хорошо поют?

 

– Люди действительно всегда ценили мнение публичных особ. И всегда это было не совсем верно. Мы видим массу интервью эстрадных звездочек, где у них интересуются проблемами, в которых они ни уха, ни рыла не смыслят. То, что у него голос в три октавы, никак не влияет на его знания о свободной торговле. Но других времен я не помню, такое было всегда.

 

– Многие знают вас как знатока игры «Что? Где? Когда?» Был ли в вашей практике некий вопрос, на который вы не ответили – и вам до сих пор по этому поводу обидно?

 

 

– Конечно, есть такие вопросы. Это всегда достаточно сильное эмоциональное потрясение. Но вы знаете, больше мне нравятся вопросы, которые удавалось «взять». Вот, скажем, моя вторая Хрустальная сова. Я тогда ответил на последний вопрос – таково было условие ее получения, но в нем ничего особенного не было. Просто у меня большой тезаурус и я хорошо помню, как именно экзаменовали средневековых каменщиков – им предлагали выложить каменный свод. Число камней должно быть нечетным, чтобы получился один «замковый», на который бы оказывалось давление с двух сторон. Тогда за столом сидели Друзь, Двинятин, Белкин – сверхтоповые игроки, но я просто вспомнил это чуть быстрее. И все же считаю, что та награда была мною заслужена, поскольку в данной игре я дал еще один правильный ответ.

 

Тот вопрос был таким. Мне, как кулинару, вынесли попробовать бульон, а затем Ворошилов поинтересовался: что к нему обычно сервируется? Я ответил, что ложка. И вот ведущий задал вопрос: в каких случаях к бульону сервируют две ложки? Это поставило меня в тупик. Я взял тарелку, одну ложку, другую – и начал ими разные манипуляции. Есть двумя, конечно, было неудобно. Озарение случилось, лишь только я начал покачивать обеими ложками в тарелке – я заметил, что когда одна из них, помимо той, которой зачерпывали, оставалась в бульоне, то уменьшалась «качка» жидкости. Дальше все было уже просто – пароходная сервировка. Если качает, то нужно подавать две ложки, поскольку благодаря этому бульон меньше расплескивается. Это оказался правильный ответ, и мне было приятно, что я к нему пришел. Ведь изначально в голове не было вообще ничего, связанного с правильной идеей. Но именно в этом и есть суть игры – она показывает то, как человек мыслит и ищет верный выход.