19 серпня 2016

Велики и могучие: как двое белорусов объехали родину на велосипедах

Двое белорусов приделали к недорогим велосипедам китайские моторы и отправились в путешествие вокруг своей страны. Велосипеды ломались, встречные люди вели себя по-разному, а в итоге все это вылилось в сериал на Youtube. Platfor.ma поговорила с путешественниками Борисом Николайчиком и Ромой Свечниковым о том, что нового они разглядели в своей родине, почему все время приходилось пить и как фундаментальным чувством поездки стала ненависть к китайским двигателям.

 

  

– Как в Беларуси вообще с внутренним туризмом?

 

Рома: В Беларуси внутреннего туризма не существует. Тому есть ряд причин и самая серьезная из них – полнейшее отсутствие инфраструктуры. Гостиницы в регионах необоснованно дорогие, в магазины страшно заглянуть, приличные кафе и рестораны за пределами столицы можно на пальцах рук пересчитать, про активности я вообще молчу.

 

Борис: Конечно узкая прослойка активных людей время от времени выезжает побродить по останкам исторических усадеб. Я по Facebook сужу – там мелькают фотографии. Но подписи к ним редко бывают радужными. В основном развалено все, а что не развалено, то облеплено красным отечественным кирпичом или шубой строительной так, что мама родная не узнает. А внутри – кабак или еще какое заведение, свадьбы там, юбилеи. Порой думаешь, что лучше б сгнило.

 

Роман: Беларусь хорошо подходит для особых «языческих» путешествий. В пущу поехать, неделю в шалаше пожить, по болотам тысячелетним побродить, засквотировать заброшенный хутор. На луну повыть, в конце концов! Наша страна богата зверьем, одичавшими мужиками и партизанскими тропами. Вот если открыться этой старой языческой мощи, путешествие получится незабываемым.

 

– В чем были самые большие трудности во время путешествия?

 

Рома: Для путешествия мы специально выбрали очень ненадежный транспорт – белорусские велосипеды с китайскими веломоторами. Нам казалось, что так будет веселее. И мы не ошиблись: за 47 дней пути, кажется, мы только пару дней не ломались. Помню, в Гомеле с местным супермастером мы на советских станках полностью переточили мой подуставший мотор, а через 20 километров он снова сломался. В тот момент мы испытали полное отчаянье. Хотели на педалях доехать до чистого поля, облить велики бензином и спалить их к чертовой матери. Всерьез обсуждали, что оставшиеся пару тысяч километров пути пройдем пешком.

 

Борис: Такие моменты чаще всего потом вспоминаешь. Это закон такой: чем больнее, тем круче. Вот меня в дороге порой просто убивало, как живет народ, в каких условиях, о чем думу думает. Я не просто увидел это своими глазами, я это пережил на себе. Мы же во все вписывались, ночевали в сараях и гаражах, пили с мужиками, болтали о судьбах, танцевали на дискотеках, парились в банях, прессу местную читали. И многое ужасало, печаль захлестывала лютая. А сейчас я вижу в этом потоке жизни такую красоту и силу! Просто до дрожи. Это мощнее любого искусства, в музее и кинотеатре тебя так в сердце не ранит.

 

Рома: К слову, алкоголь – часто недорогой – тоже был серьезной проблемой в пути. Пить приходилось много, и это сильно ударило по нашим творческим способностям. Помню как-то в Мозыре с приютившими нас ребятами мы всю ночь мешали несовместимые алкогольные напитки. Так вот, Борис прямо во время съемок с камерой в руках просто вырубился на кухонном полу. Я с трудом у него из рук аппаратуру выдрал. Кстати, до путешествия по Беларуси алкоголь я не употреблял.

– Как в основном окружающие относились к вам, как часто угощали, давали приют?

 

Борис: В подавляющем большинстве случаев окружающие относились к нам чудесно. Перед выездом мы завели Instagram, где старались по мере сил рассказывать о том, где мы и каково нам. Таким образом, молва о нас неслась где-то там параллельно, что частенько давало нам пищу и ночлег. Мне кажется, путешественник для белоруса фигура священная – ему всегда помогут. Хотя, тревожные исключения были – в фильме вы это увидите.

 

Рома: Мужики были от нас без ума! Велик с мотором – мечта любого советского пацана. Куда бы мы ни зарулили, вокруг нас моментально собиралась шайка постаревших хулиганов, которые наперебой сыпали вопросами: «Скока прет? Скока жрет? А скока бак? А дзе купили? Сами ставили?» Нам было очень просто втереться к ним в доверие. Нас приглашали в дома, селили в банях и сараях, угощали домашним салом и овощами. Как я уже отметил – наливали.

 

– Если подытожить, то какое отношение к незнакомцам?

 

Рома: Белорусы – простой радушный народ. Наши люди подвоха от прохожего не ждут, поэтому открыты незнакомцам. Сколько раз мы по ночам стучали в избы в поисках паяльника, а получали еще и бульбы из печи.

 

– В фильме вы показали мужчину, который залпом выпил бутылку вина за 10 секунд. Что можете сказать про проблему алкоголизма в селах?

 

Рома: В селах пьют безбожно. Наверное, только за счет недорого алкоголя магазины в деревнях еще и держатся. Пьют в основном мужики. В целом, их можно разделить на два типа: одни по пьяни начинают душу изливать, другие распускают павлиний хвост. Первым не хватает доверия и близости, вторые ищут уважения и признания. Обычно и тем, и другим жестко не хватает женщины, но винишко обходится дешевле.

 

Борис: Мы получаем очень интересные отклики на тему откровенных алкогольных сцен в фильме. Часто люди из Беларуси, Украины, России пишут: зачем вы показываете эту пьяную рутину, что вы в этом интересного нашли? То есть для кого-то это уже однозначно рутина, это уже не вызов и даже не правда, это скорее привычный фон. Некоторые зрители признаются, что им больно видеть эти эпизоды, потому что в них они узнают своих родных и близких, которые живут в провинции. А на показах часть аудитории весело и задорно смеется – это тоже отличный способ переживать трагическое.

 

Рома: Из всех, с кем приходилось пить, больше всего мне запомнился Лаврен из деревни Большая Дятель. В молодости Лаврен служил на подводной лодке торпедистом и, кажется, это стало главным событием в его жизни. Выпивая, старик попадал в заложники собственных воспоминаний 40-летней давности. Жил Лаврен с женой, но спали они раздельно. Кровать старика стояла в саду под вишней. На дереве висел радиоприемник, под кроватью лежала подшивка газет за последние десять лет. И днем, и ночью Лаврена можно было найти на этой кровати. Он лежал, слушал радио, курил недорогие сигареты и смотрел через листву на пролетающие над Дятелем самолеты. В этом старике я рассмотрел себя лет через сорок.

– На праздновании Дня Беларуси вся молодежь танцевала под песню «Седая ночь» Ласкового мая. Сложилось впечатление, что Советский союз еще не развалился в этом городе. Какая вообще атмосфера по всей стране?

 

Борис: Я с любовью вспоминаю ту ночь в городе Горки. В каком-то смысле, именно ради таких мистерий мы и заварили всю эту кашу.

 

Рома: Когда я думаю о нашей стране, я вижу корабль, четверть века назад бросивший якоря посреди океана. Так получилось, что на судне нашлась только одна кассета. С тех пор она и играет. Команда быстро двинулась рассудком – кто с русалками заговорил, кто с Посейдоном. Из выпивки на борту осталась только прокисшая солярка, и с ее помощью верхушка принимает все важные решения на судне. Недавно так допились, что решили ввести налог на тунеядство. Это когда каждый безработный член команды должен раз в год платить в казну сумму денег для покрытия расходов корабля.

 

Борис: Экипаж конечно недоволен, но капитан никого слушать не хочет, всё требует экономического чуда!

 

Рома: Если же вернуться к атмосфере, то кажется, что уже 20 лет дворники по утрам натирают всю страну ни то нафталином, ни то формалином. Получается такая страна-музей советской бытовухи – громко разговаривать нельзя, экспонаты трогать запрещено. Мы сфокусированы на прошлом, на сохранении достижений Союза. Из-за этого наше настоящее стало просасывать, а в будущее страна вообще не смотрит – оно к нам жопой стоит.

 

– При этом один мужчина жаловался на маленькую зарплату, но говорил о 80-процентной поддержке властей населением. Почему так, как вы думаете?

 

Рома: Недавно промелькнула новость о том, что хакерская группа чуть не обнесла центральный банк Бангладеша на миллиард долларов, но из-за случайной опечатки им удалось стащить только 80 млн. Возможно, какая-то опечатка в методичке по подсчету голосов уже который год играет с нашей страной злую шутку.

– Кстати, сколько денег ушло на путешествие?

 

Рома: На велосипеды с моторами мы потратили $500, если не ошибаюсь. На питание и прочие нужды мы взяли с собой еще $300. Думали, что объедем вокруг Беларуси за месяц, выходило по $5 на человека в день – не так уж и много. Но наши деньги очень быстро кончились, большую часть мы потратили на детали и бензин, а путешествие продлилось 47 дней вместо запланированных 30. Получается, мы не сдохли с голоду только благодаря местным жителям.

 

Борис: И еще благодаря тому, что всю дорогу покупали одно и то же дешевое дерьмо – капустку в банках, какие-то салаты майонезные, булки их твердых сортов пшеницы. И подножным кормом питались. Я однажды обнес дерево с фантастически красивыми сливами, правда, пожалел потом ночью.

 

– Один из вас уже имел опыт таких авантюрных путешествий, а для другого это впервые. Какие ощущения от дороги, которую сложно предугадать?

 

Борис: Передо мной, без шуток, открылся новый дивный мир. Рома посмеивается, когда я рассказываю о своих впечатлениях. В таком вот путешествии, в котором мало комфорта и много жизни, ты очень крепко дичаешь. В хорошем смысле слова. Смывается вся эта социальная пудра, просыпаются инстинкты, пробуждается сила, мозг становится более цепким, острым и восприимчивым, да и вообще все чувства и нервы оголяются. В последний раз я так неистово радовался облакам, так по-первобытному боялся ночных шорохов, был настолько сконцентрирован в данном моменте еще в глубоком детстве. За время путешествия я многое узнал про себя и многое себе простил.

 

Рома: После кругосветки мне было сложновато. Всю дорогу я тренировал свое внимание, учился проникать под поверхность хорошо знакомых вещей.

 

– Изменилось ли после путешествия ваше мнение о Беларуси – и как именно?

 

Рома: Я укрепился в мысли, что для меня любовь к Родине – это любовь через боль. Чем больше я думаю о Беларуси, тем сильнее ощущаю эту амбивалентность, чем дольше здесь живу, тем больше сил уходит на обработку этих внутренних противоречий. Моя пассивно-агрессивная Родина медленно закручивает вентиль подачи кислорода. И чем сильнее я страдаю от гипоксии, тем шире моя блаженная улыбка, тем жарче мои танцы с русалками.

 

Борис: А я еще больше запутался. Точно знаю одно – эти земли заколдованы!