3 липня 2017

Уши не чаять: украинка о своем бесплатном Гластонбери и том, чего это стоило

Если за выходные ты успел вживую послушать Radiohead, Alt-J, Foo Fighters, The Killers, Cinematic Orchestra, London Grammar, The National и ещё десяток групп – значит, ты был на Гластонбери. Фестиваль, который задумывался как пристанище хиппи, экологических анархистов и прочих подобных контркультурщиков, теперь считается одним из самых дорогих в мире. Но и в наши меркантильные дни на него можно попасть бесплатно. Волонтерка Виктория Гривина написала для Platfor.ma о том, как это было и о своих впечатлениях.

 

 

В 1970-м году английский фермер Майкл Ивис проникся Led Zeppelin и решил устроить музыкальный праздник для хиппи и собственных соседей на ферме Пилтон. В тот год хедлайнером был T-Rex, меломаны оплакивали только что ушедшего кумира Джимми Хендрикса, а билет стоил 1 фунт.

 

Сегодня масштабное коммерческое действо на 150-200 тыс. человек и 86 музыкальных площадок продолжает сохранять связи с Гринписом, YMCA, движениями в поддержку беженцев и Water Aid. При этом большая часть доходов идёт на благотворительность, а там, где есть благотворительность, присутствует и волонтёрство. И если у тебя в кармане не валяются лишние 250-1000 фунтов, всегда можно записаться на Гластонбери волонтёром. Так я и сделала.

 

 

Собственно, вся уборка территории лежит на добровольческих плечах. Публика относится к этому с большим уважением. Да и трудно не проникнуться, когда после очередной ночи дебоша проходишь перед главной сценой по абсолютно чистому зелёному полю – уборка начинается в 6 часов утра. Именно поэтому Recycling Crew единственные на фестивале получают горячий душ, место для палатки на высоком склоне (это такая защита от дождя), эксклюзивное питание и круглосуточный чай с молоком. Кроме того, волонтёрскую вечеринку с парой неплохих нео-фолковых групп открывает лично Майкл Ивис. Несмотря на свои 80 он лихо управляет внедорожником и с шутками раздаёт дипломы «ветеранам» с 10-20 летним стажем волонтёрства.

 

Обычно поездка на Гластонбери планируется за год-полтора – как и всё у британцев. Я же узнаю, что попадаю на фестиваль по-нашему – то есть случайно за неделю до его начала. Повышенная террористическая угроза расшатала нервы многим британцам, так что я воспользовалась внезапно освободившимися местами.

 

Волонтёр приезжает за день до начала работы. Первое впечатление при виде 360 гектаров, усеянных палатками и сценами: «Ого!». От палаточного городка до вигвамов на другой стороне поля – 40 минут энергичной ходьбы. На юге, к слову, расположен местный Стоунхендж и «Несвятые земли» (Unholy Ground)», где выступают уже на самых безумных инструментах (руках, ветках, банках). Там же можно полежать в кольце гамаков.

 

 

Волонтёры здесь – очень необычная публика. На нашей смене была смешная пара лет пятидесяти, которые приезжают уже в двадцатый раз. Каждый день они приходили на уборку то в плюшевых костюмах драконов, то в париках клоунов, и играли в футбол мусорными пакетами. Ещё в команде водителей тракторов был парень, который ходил в костюме Иисуса. И ещё один нудист. А рядом с моей палаткой жила семья хиппи с двумя малолетними детьми – они возили детей за собой в тележке и в перерывах играли на гитаре. Кстати, что касается всяческих костюмов и украшательства, то особенно отличаются мужчины – видимо, им больше всего не хватает праздника и блёсток в обычной жизни.

 

Из публики ко мне подходили и благодарили каждые минут 15. Что удивительно, обычно в Британии все напиваются за полчаса и вечером в пятницу уже лежат плашмя на тротуаре. Но на фестивале я не видела так уж много клинических случаев, все в пределах «немного навеселе». Причём в очереди на входе мы видели людей с ящиками пива и сидра на тележках, потому что проносить можно сколько угодно и чего угодно – кроме стеклянной тары.

 

Среди публики очень много людей в возрасте, процентов 40 – старые хиппи. А еще я, например, разговаривала с учительницей, которая примчалась на фестиваль после уроков в пятницу и простояла в очереди на входе четыре часа.

 

Мой рабочий день (всего их четыре по шесть часов каждый) начинается в 11 утра с марш-броска в Шатёр-кинотеатр, где крутят «Метрополис» Фрица Ланга под живой аккомпанемент группы электронщиков. В 12:30 бегу обратно в волонтёрскую столовку схватить обед по талончику. В день полагается два бесплатных обеда. Сегодня подают карри с шафраном и кешью или вегетарианскую лазанью на выбор. Чай и кофе бесплатно в любых количествах.

 

 

Доедать обед приходится на бегу к Пирамиде (главной сцене), где в 13:00 начинается смена. Наша территория – пять главных сцен. После утренней уборки товарищей-волонтёров трава в идеальном состоянии. Зрители стесняются сорить при свете дня, и мы практически бессмысленно бродим по территории, подбирая редкие пустые банки и слушая выступление ветерана Bee Gees.

 

 

Дальше «Другая сцена» – фолковая, полчаса на отдых – и отрываемся на электронной танцплощадке Silver Hayes. В шесть-полседьмого отмечаемся в книге, получаем талончики на еду. Лечу ужинать, мыться и обратно на Пирамиду, где уже поют The National.

 

В перерывах между выступлениями можно отдохнуть в кино, кабаре или в цирке, где какой-то клоун меланхолично ходит по горящим углям и одновременно глотает огненные кинжалы. В суматохе теряю телефон, о чём узнаю только на «Другой сцене» на выступлении Alt-J. Клавиши звучат так шикарно, что плюю на телефон. Только после песни на бис возвращаюсь в цирк, где мой телефон уже нашли и возвращают обратно. Это про кражи и прочее.

 

Потом – кабаре-караоке и шоу металлических пауков под The Prodigy. Мимо на велосипеде проезжает клоун с пианино на колёсиках. Устав сидеть на траве, падаем отдохнуть у сцены с шезлонгами, где поющий комик рассказывает о своей маме, которая пытается закормить его до смерти.

Самое сильное музыкальное впечатление предсказуемо – Radiohead, наверное, единственная группа, которая может себе позволить на стотысячной площадке сыграть тягучее десятиминутное электронное интро о бренности бытия. И только на десерт ударить по слёзным железам своими Creep и Fake Plastic Trees. Еще запомнился меланхолично чистый звук London Grammar, мощные xx и полузабытые на крошечной сцене, но эмоциональные австралийцы the Veils.

 

 

The National продиктовали номер консерватора из своего штата и попросили всех присутствующих американцев позвонить и попросить медицинской реформы. Лейбориста Корбина с речью в защиту прав человека возвели в культ – Гласто всё ещё самый политический фестиваль на островах. Все ждали объявление двух «групп-сюрпризов». Elbow спрятались в чашах вигвамов, зато на Killers к лесной сцене все стеклись по звуку.

Из разочарований: Future Islands – видимо, были не в голосе, а в любимой студенческой группе Kaiser Chiefs фронтмен слишком пристрастился лазать по опорам сцены вместо того, чтобы петь.


Ночью всё теряется в лабиринте 15-20 дискотек. В три утра возвращаемся к волонтёрской столовой погреться у костра, где кто-то играет на гитаре. Музыка Гластонбери стихает только на рассвете, и я засыпаю с надеждой попасть на одно из трёх утренних полей для йоги. Или хотя бы на завтрак.

 

Именно за это ощущение праздника можно простить и адский холод/жару палатки, и необходимость пять дней ходить в резиновых сапогах. Поэтому всем любителям музыки советую начинать готовиться к 2019 году. А если воссоединится некая таинственная группа – то и к 2018.