Это как вообще: учиться кинорежиссуре в Нидерландах
Украинка Маша Пономарева занималась кинорежиссурой в Украине, а сейчас учится в престижной Нидерландской киноакадемии. Для Platfor.ma она сравнивает системы обучения в этих странах, удивляется строгой пунктуальности голландцев и немного скучает по украинской расхлябанности.
С сентября этого года я учусь в Нидерландской киноакадемии на международной двухгодичной магистерской программе. До этого я успела получить высшее режиссерское образование, снять пару игровых и пару документальных короткометражных фильмов, поработать вторым режиссером, поснимать промо, немного побыть частью объединения Babylon’13, узнать, что такое коллаборация с телевидением, написать пару сценариев и крепко влюбиться в кино.
Я искренне не верю в подслушанное на балконе одного из телеканалов выражение «В нашей стране кино нет, так что будьте довольны тем, что есть и фигачьте (на самом деле был другой глагол), где дают». За кино, за себя в кино, за то, чтобы развиваться в векторе не побочных профессий, а своей, любимой – кинорежиссерской – нужно бороться в любой стране. Разница только в силе ветра обстоятельств, который тебе противостоит.
Но мне стало понятно, что я хочу знать и понимать больше, глубже ориентироваться в том, важно для моей профессии. И хочу продолжать снимать кино. Пришло время бросить уговаривать себя на очередную подработку и уделить тому, что я люблю, все мое внимание и усилия. Так я стала первой студенткой из Украины и самой младшей за шесть лет существования этой программы в Нидерландской киноакадемии.
Безусловно, системы образования крайне разнятся, и школу они все заканчивают в 19. В мои 23 года в среднем получают степень бакалавра. У нас к этому возрасту же ты уже должен обладать двумя годами стажа работы и остро наточенными в индустрии зубами.
В Западной Европе не работает основополагающий принцип «Где родился, там и пригодился». Он просто развеивается фактом, что из среднестатистического выпускного класса хотя бы половина учеников, став студентами, принимают участие в программах обмена, учатся в университетах вне своей страны. Большинство возвращаются и работают по специальности, обретя ценный опыт и контраст в мировосприятии.
Таким образом, в учебе вне родной страны никто ничего особенного здесь не видит. Здесь вообще мало внимания уделяют «метричным» факторам – возрасту, полу, национальности, типу внешности или манере одеваться. Хотя прийти на учебу в сноубордическом костюме после катания я и в Киеве могла. Но здесь это скорее о том, что тебя примут спокойно, будь ты хоть трансвеститом – никакой едкой иронии или оценочных суждений. В Амстердаме, к слову, даже есть студенческая организация для ЛГБТ-учащихся. Ты, главное, проявляй интерес к учебе.
Театр начинается с вешалки, а киношкола – с работающего лифта. Двух лифтов. Павильоны выглядят как павильоны, учебные аудитории – с отличным проектором, а из монтажной есть сразу возможность посмотреть материал в кинозале зале со звуком 5.1. А это иногда принципиально другой опыт.
Когда видишь изображение как положено, монтируется кино совсем по-другому. У нас свои фильмы я часто видела первый раз на большом экране уже только на кинофестивалях.
На самом деле, я очень горжусь тем, что делается в Украине усилиями преподавателей и студентов. Аудитории по одной ремонтируются, студенты становятся плотниками-малярами, устраиваются субботники. Преподаватели часто за свой счет делают вообще невозможные вещи. Это здорово. И это, мало того, может неплохо сплотить группу. Или уже ремонтную бригаду?
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Но утопающим бы еще кино снимать научиться. И голландские студенты даже понятия не имеют, что-то базовое, что у них есть – это иногда предел наших скромных мечтаний. Здесь не хоромы, здесь просто вода в здании есть. Всегда.
Но и у них есть свои странности. Академия закрывается в 9 часов вечера. Дяденька-вахтер на входе за 20 минут до этого проходит по всем аудиториям, напоминает, что скоро пора уходить и испаряется. Однажды мы показывали друг другу свои работы в кинотеатре академии. В 20:40 все по схеме – дяденька-вахтер, «вам пора» и беглый ответ: «ага, спасибо, мы помним». С нами был преподаватель, мы неспешно стали сворачивать мероприятие. В 21:04 мы подходим к выходу – будочка вахтера пустует, а двери плотно закрыты. Двери автоматические. Ни замка, ни ручки. Приезда спасительной полиции мы прождали почти полчаса.
Здание по часам в 21:00 автоматически закрывается и становится на охрану. Никаких уговоров и упрашиваний, угроз и злостных упреков с целью выгнать и заставить сдать ключи этих нерадивых студентов. Вахтер уходит в 20:59. Все просто – предупреждение, что в следующий раз штраф за ложный приезд охранной организации выплачивать будете из своего кармана. Штраф, понятное дело, больше ста евро. Из академии я теперь выхожу всегда вовремя. Работает общий социальный уговор – мы объявляем правила, а вы их придерживаетесь.
Восприятие времени здесь вообще жестче. Презентация на 5 минут – значит 5 минут практически по таймеру. Но ты предупрежден, ты готов. Готовишься тщательнее, понимаешь, что в жизни и пяти может не быть. Ты со старта рассчитываешь, что все тоже готовы, все тоже в деле. И вот тут моей славянской душе не совсем понятно – ну а как же исключения, прогнуться, адаптировать, сделать «как для своих», чуть-чуть не так? Куда же вот это наше: «Я вас, милочка, в последний раз предупреждаю!»? Даже как-то в воздухе пусто без одурманивающих отговорок и обещаний.
В какой-то мере – здесь чуть холоднее и беспристрастнее взгляды, чуть больше дистанция. Но зато всем все понятно и проговорено без увиливаний. Обязательно есть место для фидбэка. У тебя после каждого курса интересуются, полезен ли был контент и компетентен ли был преподаватель. Приходит на почту детальный опросник и, если что, следующему курсу не достанется тот, кого вы всей группой посчитали невнятным занудой. Но только если это и вправду обосновано, и вы оценили контент и релевантность низким баллом.
На 1 сентября я хотела привезти одной женщине из Академии в подарок шоколадку. Она все лето как координатор моего курса – это что-то типа наших методистов на кафедре – провозилась с моими документами и прочими бумажками. Когда я с ней поздоровалась, на ее энергичном лице отразилось лишь одно выражение – «это моя работа, я ею довольна, и я люблю то, чем занимаюсь».
Достать привезенную сладость я как-то не решилась. То, что мои бумажные вопросы решены – ее результат, а не ее крест, который она несла, проклиная мироздание. Шоколадка в итоге оказалась на нашем общем студенческом круглом столе, за которым мы все вдесятером сидим. По разговору было понятно, что мне этой женщине придется дольше объяснять к чему все эти дополнительные благодарности, чем просто забыть, что «с меня причитается». Здесь причитается только с тебя перед самим собой.
Но я все равно не могу перестать искренне скучать по многим привычным вещам. Например, по тому самому студенческому крику в полдвенадцатого ночи: «Да-да, мы уже уходим, уже заканчиваем… Ребята, соберитесь! Последний дубль!»